Он умирал под Сталинградом
Дарья Болдырева, 8 «Б» класс
МОУ гимназии № 1, г. Волгоград, гран-при областного конкурса «Острое перо»
Волгоградская степь. Улыбающееся солнце прячется от зноя летнего дня где-то высоко, в прохладе небесной лазури. Оно, как ребенок, играет с тобой в прятки: то медленно плывет в бесконечной голубизне, то на мгновение исчезает за нежными кудрявыми облаками. Жаркий степной ветер-бродяга все бежит куда-то, поднимая к небу пыль и пригибая к земле высокий гибкий ковыль, напоминающий седые волосы земли, много испытавшей и видевшей, но все равно каждый год возрождающейся.
Припав к земле, чувствуешь тепло, исходящее от нее, как от только что испеченного домашнего хлеба, колкость степных трав, сухость летнего воздуха. Горький запах полыни ударяет в ноздри, от чего появляется ощущение легкости и свободы. Всматриваясь в бесконечные просторы ковыля, напоминающие молочные реки, можно различить озорные разноцветные глазки, пристально наблюдающие за каждым движением. Это полевые цветы, которые всюду следуют за степными травами, как робкие, беззащитные малыши за своими матерями, боясь потеряться в безграничности. Ярко-синие васильки, ромашки с белыми, как первый снег, лепестками, колокольчики, будто бы сошедшие с дуги русской тройки. На тонких стебельках иногда можно увидеть то красавицу-стрекозу с хрупкими крылышками, то зеленого кузнечика-прыгуна, то божьих коровок, медленно перекатывающихся вверх-вниз, как красные бусинки. Посадив одну из них на ладонь, чувствуешь приятное щекотание от ее тоненьких лапок.
Удивительная эта степная природа! Если однажды человек прикоснется к ней, пропустит сквозь сердце все увиденное, то захочет остаться жить под высоким жарким солнцем до конца своих дней. Но не всем выпадает такое счастье...
Он был молод, по-детски резв, наивен, как солнце, беззастенчиво и ласково улыбающееся людям; по-юношески порывист, точно озорной ветер; вынослив, словно полевые жилистые травы, способные прорасти даже сквозь камни; с голубыми ясными, как небо, глазами. Жаль, что его большое горячее, будто волжская степь, сердце уже никогда не сможет мерно отстукивать секунды утекающей жизни...
Он умирал под сталинградским небом
С глазами, удивленными до слез...
Как так случилось? Был я или не был?
И неужели нет меня всерьез?..
Февраль сорок третьего. Степь местами покрыта снегом. Кое-где почва растрескалась от лютых морозов, обезображена глубокими морщинами-рубцами от диких бомбежек. Обжигающий колючий ветер разъяренно носится, жестко хлеща землю, перемешивая ее со снегом. Все окутано полумраком то ли от снеговых туч, то ли от взрывов, из-за чего трудно определить время дня.
Он лежит на промерзшей земле, полузанесенный снегом. Ветер сильно треплет его светлые волосы цвета спелой, взращенной под степным солнцем пшеницы. Полуснег-полукрупа нещадно бьет по лицу. И совсем нет сил разомкнуть синеющие губы. На открытых глазницах уже не тают снежинки. Они, запутавшись в его бровях и ресницах, лишь на мгновение задерживаются и летят дальше. Его глаза василькового цвета устремлены в сумрачное небо, пытаясь проникнуть сквозь тяжелые свинцовые тучи к солнцу, к которому он привык, которое обогревало его с материнской любовью и заботой. Но тщетно. Как будто сама безнадежность смотрит сверху серыми бездонными очами. Только ветер и мгла, холод и снег...
...И вдруг... неожиданное ощущение. Солнечные лучи щекочут щеки. Жмурясь от яркого солнца, он улыбается, все сильнее натягивает широкополую шляпу на голову, пряча под нее веснушчатый обгорелый нос. Вокруг слышны звоние, как хрустальные колокольчики, детские голоса. Его друзья сачками пытаются поймать маленькую бабочку. Но ему не хочется никуда бежать. Лежа на спине в степной траве и угадывая в нежных облаках очертания фантастических животных, он понимает, как сильно любит волжскую землю. Ему не холодно, не больно, ведь войны нет. Нет взрывов, бомбежек, серого неба. Ему легко дышать, приятно ощущать под собой теплую живую землю. На высушенных степным ветром горячих губах быстро испаряются капельки летнего дождя, в которых на миг отражается солнце. И с неба не летит сухой колючий снежный пепел, лишь надоедливая мошкара постоянно жужжит, кружа вокруг него. Но он не знает, что его несколько минут уже нет в живых...
Брат моего дедушки Шторгин Александр Александрович погиб под Сталинградом 5 февраля 1945 года. В семейном альбоме хранится фото молоденького солдата с волосами цвета спелой пшеницы. Ему было семнадцать. На фронт Саша пошел прямо со школьной скамьи. Он, как и миллионы похожих на него бойцов, погиб, подарив нам мир и возможность быть счастливым..
Александру Шторгину и всем бойцам, оставшимся навсегда под Сталинградом, я посвящаю свое стихотворение.
Тебе, хлебнувшему войны,
Я посвящаю эти строки.
Ты с обелиска высоты
Глядишь, а я учу уроки.
В разведку ползая тайком,
Был под разрывами снарядов.
Я пироги ем с молоком
И не хватает мне нарядов...
Диеты, фитнес, Интернет
Меня, конечно, поглотили.
Тебе: «За Волгой земли нет!»
Ты насмерть бился за Россию.
Ревел от страха, мерз в мороз,
В окопах спал, недоедал.
Ты даже думал: «Не всерьез...» –
Когда расстрелянный упал.
А я расту, страна свободна.
Мои друзья не ведают беды.
Мы планы строим беззаботно,
Не зная ужасов войны.
Но почему-то меня тянет
К той, самой главной, высоте,
Где в 43-м смертью храбрых
Ты пал, чтобы родиться мне.
Горит в моей душе огонь солдатский,
Он жжет меня – его не заглушить.
Стою я молча у могилы братской
И точно знаю, как мне нужно жить. (работа печатается в сокращении)
Опубликовано: 2010-06-10
|
