Учитесь писать..
Подходит к концу осень – сезон стихотворцев. Впереди – зимняя спячка. И мне вот все-таки любопытно: зачем вообще люди начинают сочинять? Ну вот оно вам надо? Ведь масса других полезных дел есть: помогать по дому маме, овладевать полезными профессиями, чтобы потом поднимать свою страну с колен, строить дома, изготавливать качественные продукты питания, изобретать вакцины и панацеи. Созидать в физической форме, в общем. Вместо этого тысячи молодых людей тратят судьбой отсчитанные дни на бумагомарательство и перекладывают свои внутренние проблемы на немногочисленных читателей. Кому нужны ваши слезы и внутренние терзания? Свои личные траблы лучше решать своими силами. Хотя жилетки на Руси еще пока не перевелись. Кто-нибудь да пожалеет…
Утрирую, конечно. Писать стихи гораздо лучше, чем воровать. Но только надо делать это на совесть, а не абы как. Меня дико высаживает, когда пииты воруют у старших товарищей художественные средства, убивают смыслы, десакрализуют образы (превращая великие слова в обывательские пустышки) и безалаберно относятся к великому стихослагательному ремеслу. Не хватает опыта – почитайте книги, посмотрите, как люди пишут, поищите интересные многогранные образы. Не Ромео и Джульетту, не Орфея, не птицу Феникса, а что-нибудь поярче, потаинственней! Над каждым словом нужно работать, чтобы слово цепляло, чтобы создавать настоящую красоту. А не халтурить, не лениться. По десять раз переписывать каждую строчку, как Пушкин.
Ко совсем юным дарованиям все сказанное не относится – вам еще многому предстоит научиться, поэтому пока тренируйтесь на кошечках, которые в ваших душах скребутся. А вот к взрослым мальчикам и девочкам – напрямую! Либо доводите формы до совершенства, либо никому свое «художество» не показывайте вообще. Дерзайте...
Ян ЗАРИН
Она была молода, умна и прелестна. Он тоже был не стар, неряшлив во всем и курил крепкие сигареты без фильтра. Он мог часами сидеть в своей крохотной квартире и ножиком создавать из сигарет произведения табачного искусства. Потом он брал свои творения и складывал их в деревянный резной портсигар, который ласково называл коробочкой.
Она окончила педагогический университет и работала учительницей младших классов. Наверное, для нее это было самым подходящим занятием из всех. Она была такая воздушная, похожа на маленькую добрую фею из сказки. При этом она была чутким и заботливым человечком, и дети знали, чувствовали это и любили ее. Она была из тех девушек, которых очень легко полюбить.
После того как умер отец, самый близкий его человек, он замкнулся в себе, бросил институт и жил в однокомнатной квартире отца, медленно, но верно прожигая свою жизнь. Он сменил множество профессий – от ночного сторожа до продавца в магазине компакт-дисков, но нигде надолго не задерживался. Работал он не потому, что работа приносила ему радость, а только потому, что надо было на что есть и на что курить сигареты без фильтра. Он мог неделю не мыться и не стирать одежду, не потому что очень любил чесаться, а просто потому что в доме были старые коммуникации и часто отключали воду. А когда было совсем невмоготу, он ходил мыться к своим многочисленным друзьям...
Больше всего на свете она любила три вещи: мороженое, детей и дождь. В долгие пасмурные дни она любила устроиться у окна в своей квартире, где жила со своей любящей мамой и младшей сестрой. Она с упоением слушала раскаты грома и смотрела, как капли дождя ползут вниз по стеклу, как они падают на асфальт, который сначала становится в мелкую крапинку, а потом перекрашивается в другой, темный и мокрый, цвет. Смотрела, как дети резвятся под дождем, прыгают в мелкие лужи. Глупо спрашивать, хотела ли она детей. О да, конечно, она их хотела.
В его маленькой квартире было не убрано, везде валялись какие-то вещи, которые сильно обижались, когда он на них наступал, проделывая ежедневный обход своих владений. В холодильнике его редко была какая-то еда, кроме пельменей, вчерашних макарон, жирно пожаренной картошки и каких-нибудь полуфабрикатов. Зато всегда было холодное пиво, которое уже давно приелось, но которое он все равно продолжал пить скорее из принципа.
Он был похож на героев тех песен, которые постоянно слушал. Например, на персонажа этой:
Теперь ты живешь в его доме,
Похожем на маленький гроб,
Тебя беспокоит кризис общения,
Видимо, ты мизантроп.
Иногда ты пляшешь твист,
Иногда пьешь тазипам,
Говорят, ты фаталист,
Алкоголик, наркоман…
Никто не любит тебя.
Нельзя сказать, что его вообще никто не любил, возможно, это воспринимается многими как любовь, но в основном это была просто большая симпатия. Но и она появлялась не на пустом месте.
Хотела ли она любви? Конечно, она ее хотела. Она уже давно выросла из того возраста, когда девочки мечтают, что к ним, только к ним принц приедет на белом коне (ну или лимузине, у всех, знаете ли, по-разному) и увезет в свой сказочный замок. Она просто хотела встретить такого человека, с которым ей было бы хорошо. И если бы она его встретила, она отдала бы ему всю себя без остатка, как умеют это делать только молодые девушки вроде нее. Она бы непременно узнала его… Так она думала.
Он любил принимать гостей. У него никогда не было скучно. Друзья-знакомые всегда приносили с собой выпивку, какую-нибудь нехитрую закуску… Он многих не знал по именам, но с удовольствием слушал, как они разговаривают, играют на гитаре. Он и сам играл им. Пел песни «ДДТ», «Крематория», когда было настроение – «Гражданской обороны». А гости ему аплодировали, хлопали по плечу, жали руки...
После этих вечеров он никогда не просыпался один. Но и имена этих юных особ надолго не задерживались в памяти, потому что они таяли так же внезапно, как и появлялись. Приходили соседи, грозили милицией, а он повторял, что этого больше не повторится, но все, конечно, повторялось...
Она любила читать книги, не этот дурацкий ширпотреб, который изрыгали на прилавки магазинов модные писательницы. Она любила почитать что-нибудь сложное, но при этом интересное, что-нибудь, от чего бы дрогнули самые тонкие стороны ее души. Подруги часто пытались отвести ее «развеяться» в ночные клубы. Ее угнетало скопление разношерстного народа, так бездарно тратящее время, однако она не подавала виду и веселилась вместе с подругами, чтобы не дай бог не обидеть их. Ей вообще было тяжело обидеть кого-либо, гораздо проще было жалеть людей, любить и дарить им добро и улыбки...
...Как бы было хорошо, если бы их кто-то познакомил, ну хоть кто-нибудь. Они бы сразу почувствовали, что нужны друг другу. Она бы пришла в его жизнь и осталась бы с ним навсегда. Он бы понял, что эта та девушка, которая предназначена ему судьбой, и сделал бы все возможное, чтобы сделать счастливой ее. Они бы гуляли в парке, ходили в кино, смеялись вместе над какими-то шутками и анекдотами. Они могли бы вместе сидеть у окна, и пока она молча любовалась бы на падающие капли дождя, он играл бы ей на гитаре песни, которые сочинил только для нее. Замечательная картина… Она бы смогла повлиять на него, чтобы он вернулся в институт или поступил в другой, где бы его таланты могли получить должное развитие. Потом они бы обязательно поженились... А потом бы у них родились дети. Мальчик и девочка. Иван и Анна. Так бы они их назвали. И всю жизнь они прожили бы вместе, дополняя друг друга и поддерживая в трудные минуты… Все это могло бы быть, но, к сожалению, ничего этого не было…
Встретились они один лишь только раз. В центре города, в плотном людском потоке, который каждого из них нес по своим собственным делам и заботам. Она спешила на работу, потому что и так опоздала к первому уроку из-за привычки не ставить на ночь будильник. Он прогуливался. Бесцельно проходил мимо людей. Курил, надеясь попасть еще сегодня в магазин, купить чего-нибудь. И вдруг толпа неожиданно разомкнулась, открыв их друг другу. Они шли навстречу своей судьбе. И вот, проходя мимо нее, он случайно задел дымящимся окурком ее кожаную сумку. Уголек разбился о плотную кожу и, разлетаясь маленькими огоньками, упал на асфальт. Сумка была не очень дорогая, но и перспектива того, что она будет прожженной, представлялась не самой удачной. «Молодой человек, можно поаккуратней?» – спросила она без всякой злобы в голосе, как умела только она. «Извините», – в растерянности путая слова, проговорил он. И в этот миг их глаза встретились, между ними пробежала искра и… ничего не произошло, как, впрочем, обычно это бывает в жизни. Они пошли каждый своей дорогой, даже не обернувшись…
Через неделю после этой встречи он умер. Умер очень глупо. Глупо и страшно. Когда он пьяный вдрызг переходил дорогу, его на полной скорости сбил такой же пьяный вдрызг водитель грузовой фуры. Он его даже не заметил. Тело разорвало на куски огромными колесами. Никто ничего не смог сделать, да и не успел бы. Все наступило мгновенно. А через несколько минут пошел проливной дождь…
...По прошествии нескольких лет она вышла замуж, наверное, по современным меркам достаточно удачно. У нее родился сын. Она прекрасно относилась к мужу, очень его уважала, но вряд ли она любила мужа, так как она могла любить его. Она никогда больше не вспоминала о нем. Да и имеет ли смысл вспоминать человека, который когда-то задел сигаретой сумку, которую уже давно выбросила? Согласитесь, достаточно глупо звучит. Она по-прежнему очень любит дождь. И, в который раз наблюдая за каплями небесной воды из своего окна, она думает, что же она сделала не так. Что можно было изменить в этой жизни, ведь все должно быть по-другому. А дождь все лил и лил, как в тот самый день, когда не стало единственного человека в ее жизни, ради которого стоило бы жить. Но она так никогда и не узнала об этом…
Валентина Конюхова
Вдыхая простор небесный,
Шагаем по берегу Волги.
Теперь солнце светит сильнее,
и дни стали более долги.
Мы бродим в заброшенном месте,
любуемся волнами, рощей
И льющимся с неба летом,
пока холодным и тощим.
Еще середина марта,
Но радует сердце больное
Широкая синь речная
И неба прозрачное море.
Мы бродим, вдыхая ветер,
И ждем, что скоро случится
Все то, о чем мы мечтали.
Опять ночами не спится.
Александр Радковский
Там, где акации цветут,
Вздымаясь прямо надо мною, –
Аллея, парк и старый пруд,
Туман густою пеленою.
Ноябрь, солнце, брезжит свет,
Искрится луч на водной глади.
Тебя укутал теплый плед,
Ты пишешь стих в своей тетради.
Глядишь по сторонам и пишешь,
Выводишь ручкой буквы в ряд.
Холодным воздухом ты дышишь,
А мысли как смертельный яд.
Боюсь вникать во все детали,
От страха сдавливает грудь.
Я возвратился в эти дали,
Откуда начинал свой путь.
Александр Паршиков
Опубликовано: 2009-11-26
|
