У кого гранитный камушек в груди?
Если буханку хлеба оставить на столе – она черствеет. Отчего почерствели люди? Вы не заметили? Неужели тоже почерствели?
Отдыхающие...
Помните, как раньше реагировали на падение самолетов, теракты, покушения и убийства, на смерти? Новости весь день шли в миноре, «легкие» сюжеты не показывались, а ведущие были серьезны. На следующий – день траура.
Всю последнюю неделю меня приводит в состояние все более глубокого шока эмоциональный фон, связанный с крушением аэробуса в океане. Сначала были скупые новости – пропал, дескать, ничего страшного, отыщется, с кем не бывает: океан большой, самолет маленький, может, полетел не туда, или пилот решил добраться «коротким» путем.
Когда скрывать трагедию стало невозможно, «Эйр Франс» расщедрился на сообщение: «Скорее всего, самолет потерпел крушение». Скорее потерпел, чем не потерпел. Но мог и сесть на неизведанный остров, как в кино. Приземлиться в «Бермудском треугольнике», наконец. Последний, надо признать, универсальное объяснение любых происшествий, связаны они с кораблями или воздушными судами. Если бы не исследования, подтверждающие его мистическую силу, я бы написала научный труд на тему «Бермудский треугольник» и иные геометрические фигуры как инструмент информационных технологий».
Родственники пропавших (а самолет уже окрестили «Интернационалом» из-за того, что на нем летели граждане 36 стран) хотели подробностей. «Эйр Франс» задумался и выдал новую, метеорологическую версию: турбулентность там была. А! Гроза еще! «Гроза и турбулентность, – стали вещать в новостях, – возможно, заставили пилота принять решение приземлиться в ненаселенном районе». Ну да, океаническое дно в этих широтах не ахти как заселено.
Саркози приносит родственникам свои соболезнования и почему-то улыбается. Ура! Наконец-то, хоть и косвенно, стало ясно, что самолет сам не вернется. Начались поисковые (слава богу, не стали врать, что спасательные) мероприятия. И каждый день, озвучивая новые подробности об их ходе, ведущие делают серьезные лица. Каждый день за этим следует забавненький сюжет. Например, про то, как собака лихо рассекает на скейтборде. Каждый день дикторы улыбаются во все зубы и желают оставаться с ними. Понимаете? Гибель 228 человек – не повод отказаться от штампа!
Янковский умер, дети пропали, из-под воды начали извлекать обезображенные тела погибших – ведущие улыбаются. А чего кукситься? Сколько этих самолетов и детей было, сколько хороших людей умерло – еще столько же будет, подумаешь, новость!
Грустные вечерины
Ладно, это глобально, локализуемся. Вот что вы говорите человеку после «Привета»? Хоть лично, хоть в аське? Правильно, «Как дела». Вам оно надо? Вы же все равно пропустите мимо ушей или встанете из-за компьютера, а потом забудете прочитать. А вдруг человеку плохо, и он вам захочет об этом рассказать? Вы еще помните, как выражается сопереживание? Мы забыли, разучились сочувствовать чужому горю. Порадоваться – это пожалуйста. Футбол, хоккей, биатлон – они нас объединяют. Мы будем обниматься с незнакомыми людьми ночь напролет, жать им руки, высовывая их из машины, пить на брудершафт – это мы умеем. Вообще веселиться легко.
Разве что на поминки русский человек идет с охотой и не без удовольствия, с тем же, кстати, настроением, что и на свадьбу или именины, – поесть. Только его приходится скрывать. Но не покушать денек до мероприятия не забывает никто. В один момент, когда градус горя зашкаливает, все решают веселиться – пусть усопший будет спокоен: мы не убиваемся, жизнь продолжается. В ход идут тосты, брудершафты. Не вечно же скорбеть? На Руси были сильны традиции смеховой культуры, заявляю как филолог. Видимо, эта черствость у нас на уровне генов. Разве что сериалы с грустными сюжетами заставляют нашу домохозяйку сопереживать всей душой. На нее, кстати, вся надежда (как в экологии – на дачников).
Всем – спать!
Помните, в общественном транспорте люди друг другу место уступали? Я серьезно! Молодые – пожилым, мужчины – женщинам, мальчики – девочкам. Беременным вообще все уступали. Дамам с тяжелыми сумками тоже. Сейчас, когда в автобус входит кто-то из «уступательного» списка, сидящие засыпают. Крепко-накрепко зажмуриваются и всей душой ненавидят бабушку с тележкой, мамочку с ребенком на руках: «И что им дома не сидится, чего в самый прайм-тайм лезут?!» Признайтесь хотя бы себе, наверняка так думали, и не раз. Очерствели.
...Недавно подруга спросила меня в письме: «Катя, а в Волгограде люди друг другу улыбаются? Или это только в Москве подобное расценивается как признак психического нездоровья?» Мне, признаться, везет – улыбаются. Правда, скорее в ответ, хотя не исключаю, что это снисходительная улыбка в параллель с мыслью о моем нездоровье. А рассказать о том, что дела у тебя не айс, некому. Не поймут – очерствели...
Екатерина САПОВИЧ
Опубликовано: 2009-06-18
|
