Долой литературную критику!
Здрасьте!
Решил сказать несколько слов «на правах оракула». Рубрика «Послушайте!» всегда оценивала, порицала, хвалила ваши нетленные шедевры. Почему бы хоть раз не отказаться от «судилища»? Кого-то оценишь плохо – человек будет чувствовать себя дешевле того «бездаря», чьи стихи в соседней колонке получили положительный отклик. Похвалишь – и человек потеряет трезвую самооценку и уйдет с головой в омут графомании! Все критики und «оценщики» так же субъективны, как и слесаря. Для одного вершиной поэзии является правдивый Некрасов, для другого – Шнур (мне лично больше импонирует Барков...).
Если твои стихи нравятся друзьям, то им наплевать на несовершенство твоего пятистопного ямба... Главное, что цепляет. А чем – это уже другой вопрос.
Так вот я, как редактор отдела культуры, хочу спросить самого себя и всех остальных: «А на фига вообще чё-та оценивать?». Неужели нельзя просто прочитать стихотворение и насладиться им? А если не понравится – и ладно.
Ведущий рубрики Александр ПАРШИКОВ
Кирилл ГРИЩЕНКО
У поклонного камня пряди волос
Возлагают вместо привычных цветов,
Позолоту гулящий ветер разнес,
Разбросал по корзинам разинутых ртов.
Уложил тени сжатые вязью снопов,
Растворился в кольчужной от трещин
земле,
И стреноженный лес пальцы столпов
Растопырил, поводья ища в золе.
Словно с меченого, дождь смел клеймо
С обгоревшего дома, копоть сошла,
Задремавшие псы, конокрад по прямой
Гнал невзнузданный месяц, бренчат
удила
В голенище его сапога, да тропа
Завела на чужое кострище плутать,
Где развилка и волос скопился в снопать,
Его мягкая степь зовет ночь коротать.
Заплетай тетивой волос длинный, бери
Один путь, запрокинь за плечи мешком
Что украл, если все унесешь до зари,
Значит, будешь не мерином, а седоком.
* * *
Шлифуя землю сапогами,
Тенденциозно к возрастанью,
Мы путь у черта за рогами
Своими выроем устами.
И явью кроют сон пугливый,
Намеренно с достатком кровли,
Чтоб он не скрылся, торопливый,
Вдруг не запекся в капле крови.
Переношу с пашни на пашню
Пыльцу семян в открытом клюве,
На рукописный, рукопашный
Я выхожу, но знаю: злю ведь
Сухие массы мне подобных,
Рабов энергии и тока,
Средь улюлюканий утробных
Гори, моя звезда Востока.
И мрачный берег, край отвесный,
Где сесть на мель, что выпить чаю,
Рисует свой пейзаж болезный
Кривоугольными мечами.
Ликуя, гнутся мародеры,
Пишут: «Здесь был...» на странном сдвиге,
Не видят: каменные горы
Причудливо застыли в фиге.
Лозу сажают на уступе,
Мол, оплетай все вкруг и вейся,
Но там, где и нога не ступит,
Опять взрастают эдельвейсы.
Шлифуя землю сапогами,
Тенденциозно к безразличью,
Поэты трогают ногами
То, что священно, но обычно...
Руслан МОРОЗОВ
Тяжелые будни и слезные ночи.
На улицах люди,
Их грустные очи в печали – им тяжко.
Их мокрые лица
С душою в тельняшке.
А люди не птицы,
С душою рубашкой идут на работу
В делах и заботах.
Царица забота –
У всех на работах.
А дома теплее: есть завтрак и ужин.
Зимой холоднее: зимой ты простужен.
А летом веселье и жаркое солнце,
Как будто с похмелья,
С глазами японцем,
С улыбкою мирной,
И счастьем курносым,
Проходишь ты смирный,
Походкою босой.
Весной же все проще и сердце запело:
Кудрявою рощей
Проснулося тело.
По осени грустно и плачут деревья,
На сердце пусто.
Дощатой деревней
Так время проходит…
И кто-то теряет, а кто-то находит;
И кто-то мечтает, а кто-то имеет…
На бледной дороге истина тлеет,
Мы на пороге: уставшие ноги
Сбились в дороге, сил не имея…
* * *
Ликуй и пей торжественный бокал,
Ты царь царей
В стране кривых зеркал.
Но где дворец и толпы свиты в нем,
И шут наглец с походкою конем?
Где белый бал
И дев доступных взгляд,
Которых знал
Твой, шут, ночной наряд?
Где праздный пир –
Смешение крови?
Где пенье Лир и песнь нагой любви?
Стони и ной,
Вкусив отравленный бокал,
Рожден ты был нагой
В стране кривых зеркал.
Gotha Arcania Nord
Забвение
Пелена облаков среди вечных небес
Растворяет сознание, дарит печаль.
Одиноко стоит средь руин лишь мой крест.
Попрощаться с мечтами мне больше
не жаль.
Не жалею я прошлого, вижу свой путь
В полумраке лесов и бескрайних пустынь.
Потеряла безумие, страхи и суть.
Под ногами мне стелются боль да
полынь.
Километры дорог превращаются в жизнь,
От которой до смерти дойти мне нельзя.
Пусть не скучно мне в странствии будет,
аминь.
Не спасут от бессмертия даже друзья.
Мне скитания вечные стали судьбой,
Подчинили дороге, свели в пустоту.
Время стало не властно над той
красотой,
Что затмила весь свет, не сменив
простоту.
Снега сказочный край путь в забвенье
открыл,
Стал мне домом, где тропы укутаны
льдом.
Мне приятную вечность во тьме
подарил.
Пустота и мороз снова в сердце моем.
И мы, конечно, не могли обойти вниманием прошедший великий праздник – День Победы. Это стихотворение посвящается всем нашим ветеранам. Ведь им сердце греет не только пламя Вечного огня, но и хорошие добрые слова и человеческое внимание.
Софья ДЕНИСЕНКОВА
Стоит в лесу всем неизвестный крест.
От ветхости ветра его качают.
Забытый памятник военных мест.
И лишь один старик, скорбя, вздыхает.
Дед знает, что пройти еще версту,
Рукой мозолистой заламывая ветви.
И тихим шагом он идет к кресту,
Хромая, старый командир разведки.
А в 43-м мы стреляли в тех лесах,
Где там, в бесславии, в болотах погибали.
И души мертвых перед Богом на весах
О мщении ревели и взывали.
Ну что теперь, когда давно их нет –
Мальчишек тех, с войны ему известных.
Затянется, дымок пуская, дед,
Сквозь пелену тумана узнав местность.
Шумит листва, а он стоит один,
Товарищей ушедших поминая,
Он помнит, как в разведку в ночь водил –
И обожжет скулу слеза скупая.
Дед выжил – знать, судьбой было дано.
И вновь клубится, разъедая глаз, дым едкий.
И тихим шагом он идет домой,
Хромая, старый командир разведки.
А дома его ждет засохший хлеб
Да чай, в стакане на столе остывший,
И песня тех далеких страшных лет
Напоминает о телах застывших.
Ну что теперь, когда давно уж нет войны?
И в тихий теплый вечер
Нальет сто грамм себе да выпьет дед
За павших, чей так век был скоротечен.
Опубликовано: 2009-05-14
|
