Утонченность бывает ложной...
Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте!
Не могу избавиться от привычки произносить это слово многократно. Да и незачем. Ведь если бы люди чаще (и искренне) желали друг другу здоровья, мир давно бы стал лучше и позитивнее.
Итак, лед тронулся, господа. Сегодня наша поэтическая страничка выходит в несколько другом формате. Я перестаю быть критиком-«монополистом» и даю возможность оценить ваши творения людям более известным и осведомленным в вопросах искусства. В качестве экспертов сегодня согласились выступить: лидер группы «Психея» Фео, фронтмен лучшей российской pagan-группы «Невидь» Лесьяр, известный актер Алексей Подольский (исполнитель главной роли в фильме «Пыль»), культуролог, культуртреггер und популярный московский поэт-перфомансист Михаил Красавин, участник группы «ДДТ» Михаил Чернов (Дядя Миша) и бессменный лидер лучшей поволжской реггей-группы «Глобальное потепление» Алексей FAN Гривенко.
Очень приятно, что эти замечательные люди выкроили свободную минутку для того, чтобы прочитать ваши стихи. Но в связи с катастрофическим дефицитом времени (гастроли, записи, съемки – сами понимаете, «тяжела и неказиста жизнь народного артиста») наши эксперты не смогли (за исключением Михаила Красавина) сделать обстоятельного «разбора полетов». Но зато уже сам факт того, что ваши стихи читали очень известные товарищи, должен стимулировать и одухотворять.
Что ж, камрадес, слушаем!
ИРИНА КУДРЯВЦЕВА
ПЕРВЫЙ РАЗ
Рождение, свет, очертания, лица.
Люди, пеленки, палата, больница.
Прижатие к сердцу, родные руки.
Первое слово, невнятные звуки.
Поездки в коляске и первый шаг.
Минуты, часы в детский сад спешат.
Первый букварь и мой первый класс.
Первая двойка – все в первый раз.
Первый мой друг и первая ссора.
Объятия первые возле забора.
Свидание первое, первые встречи.
Любовь и признанья, пылкие речи.
Первый экзамен, шпаргалки, билеты.
Первый поход в ночной клуб, на концерты.
Последний звонок, выпускной, гулянка.
Первый окурок и первая пьянка.
Экзамен вступительный в первый раз.
На лекциях лектора грозный бас.
Первая сессия, первый провал.
Подумаешь, с первого раза не сдал.
Первый диплом и прием на работу.
И выходной первый только в субботу.
Первая свадьба и первый ребенок.
Первая горка грязных пеленок.
Первый раз дочку ведешь в первый класс.
Знакомство с ее парнем, тоже в первый раз.
Первая пенсия, первые внуки…
Лекарства, таблетки, первые муки.
Первый раз в жизни найди минуту,
Сядь и назад в первый раз оглянись.
Все ведь у нас в первый раз бывает.
Вот и прошла в первый раз вся жизнь.
Михаил Чернов: «Очень мудрое стихотворение. Но слишком уж оптимистичное».
Фео: «Прикольно. Но все это где-то уже было. Что-то подобное слышал уже».
ЮЛИЯ ПОПОВА
Христос
Незримой цепью дрожь и дым
Сковали стон чернил.
Отдав лохмотья ста портным,
Христос опять звонил.
Сказал, что так устал любить
Он за меня людей,
Просил немедленно стряхнуть
Стигматы с простыней.
Слить послевкусие зимы
В Монмартрский канал
И у него не брать взаймы –
Сам брать взаймы устал.
Просил не так глушить вино,
Как портовой матрос.
(Подумать можно, что вино
Придумал не Христос...)
Михаил Красавин:
«Из положительных моментов отметил бы неплохую звуковую выстроенность стиха. Т. е. автор может «слышать» текст, значит, в перспективе и писать. Смущают же и огорчают несколько аспектов. Во-первых, изрядное количество фактических нонсенсов. Стигматы (раны на теле религиозных подвижников, соответствующие ранам Христа) на простынях все же не растут, на Монмартре нет ни одного канала, а портовыми обыкновенно именуют не матросов, а представительниц иной, очень древней, профессии. Вина, кстати, Христос тоже не придумывал. Во-вторых, общепоэтические красивости не всегда зримы и оригинальны. Те же чернила – с чего бы им стонать? Единственное техническое приспособление, которое от текста действительно стонет, – мобильный телефон, если стоит на вибросигнале. Остальные терпят. Это совсем не отрицание ассоциативной красоты и смысловой усложненности современной поэзии. Утонченность и интеллектуализм в стихах лишними не бывают. Но бывают ложными».
ЮЛИЯ ПОПОВА
20-й год
Двадцатый год. Сижу, забив гвоздями окна.
Сто тысяч дней бьюсь с сорняками прошлых лет!
Взамен теплу – пылающая догма,
На слово «Господи» закашлялись в ответ.
Рассыпав горсти пепла по карманам,
Промыв глаза проточною водой,
Живу в болоте. Желтом. Твердом. Рваном.
Зализываю кратеры луной.
Бей пианиста – он сфальшивил ноту.
Съешь сигарету – ненавижу белый дым!
Заколоти окно: в углу скребется кто-то.
Мой страх ушел. Я следую за ним!
Алексей FAN Гривенко: «На мой взгляд, неплохое стихотворение. Есть что-то свое у человека, что так и рвется наружу, продирает до костей. Но и немного попахивает банальщиной, но это даже хорошо. Все гармонично. Немного напомнило мне Бодлера».
Лесьяр: «Мне не нравится стихотворение».
Фео: «Пять баллов».
Алексей Подольский: «Очень правильное и умное стихотворение».
АЛЕКСАНДР
РАДКОВСКИЙ
«Агония под кожей»
В черной шляпе, человек –
Ждет тоску…
Пусть пройдет хоть триста лет –
Не умру.
Не умру и не забуду,
Глаз твоих.
Снег лежит – похож на пудру:
Бел и тих.
В черной шляпе, человек –
За спиной,
Он пришел не за тобой,
А за мной.
На снегу оставил след –
Не пустой.
В черной шляпе, человек –
Он слепой.
Он не смотрит мне в лицо,
А вокруг
Небо налилось свинцом.
Только вдруг,
Стал кроваво-красным снег,
Под ногой.
В черной шляпе, человек –
За спиной.
Михаил Чернов: «Сейчас многие так пишут. Очень тревожное стихотворение – похоже на есенинскую поэму «Черный человек». Я, правда, не понимаю, про что это стихотворение, – я чувствую себя в реальности по-другому».
Фео: «Нормально все вроде».
ЮЛИЯ ПОПОВА
* * *
Нас Бог привел сюда любить?
Так. Хорошо. Цинично спросим:
Кого конкретно? В девять? В восемь?
Кому что нужно говорить?
Пока твой Бог, на крыше сидя,
Ему тебя подносят в виде
Размокшей глины под рукой.
А вот тут позвольте мне прокомментировать самому. Это стихотворение мне очень напомнило богоборческий опус моего любимого французского поэта Артюра Рембо «Зло»:
В тот миг, когда плески взбесившейся картечи
Скрежещут и свистят в пространстве голубом,
И падают полки близ короля, чьи речи
Полны презренья к тем, кто гибнет под огнем.
В тот час, когда дано в дымящиеся груды
Безумью обратить сто тысяч тел людских –
О, мертвецы в траве, в день ясный среди чуда
Природы благостной, что сохранила их! –
Бог то смеется в окружении узорных
Покровов алтарей, где золото блестит,
То под баюканье осанны крепко спит.
И просыпается, когда в одеждах черных
Приходят матери в смятеньи и тоске
Вручить ему медяк, завязанный в платке…
Нет, вы ничего худого не подумайте, амигос! Я исключаю любую возможность факта плагиата. Ни фига! Просто мысли и чувства очень схожи. И это не камень в огород автора, а комплимент. Рембо во сто крат круче Пушкина и Сережи Жукова!
Теперь по самому Юлиному стихотворению. Нигилистическое отрицание Бога и его любви к людям является и приметой нашего времени, и показателем авторского возраста. Любой мыслящий и ищущий человек рано или поздно задумывается о религии: об устройстве добра и зла, о своих отношениях с Всевышним, об условности навязанных человеку норм морали, о своем естественном праве на счастье. Юля задает очень правильные вопросы и правильно «скуривает» все премудрости отношений человека и Бога. Творец нас создал и с тех пор в наши дела не вмешивается.
Опубликовано: 2009-03-12
|
