За знакомство! За именинника!
Недавно поняла, что никогда в жизни не испытывала похмельного синдрома.
Вот ни разу не напивалась так, чтобы наутро ничего не помнить и лежать полдня
с больной головой. Просто удивительно!
Не могу сказать, что я любитель горячительных напитков, но дни рождения, новые
годы и 8 марта всегда с друзьями отмечаем! И ведь они пользуются тем, что я
наутро как огурчик: мою посуду, готовлю всем завтрак, рассказываю, чем вчера
все закончилось… Мысль эта молнией поразила мое сознание, и стало немножко грустно
от того, что я ни разу не испытывала похмелья и провалов в памяти. Поделилась
этим с Ксюней.
– Как же ты на свете с таким грузом живешь? – принялась жалеть меня подруга.
– Нет, ну надо что-то делать! Может, в кафешке посидим?
...Мы уже минут 20 пристально изучали меню, а что именно заказать, так и не
решили.
– Тебе не кажется, – задумчиво протянула я, – что напиваться до беспамятства
в местах общепита как-то накладно?
– Ну раз в жизни-то можно? – возразила Ксюня и заказала пиво.
Пиво я не люблю. Совсем. Но пиво в кафешке было самым дешевым напитком. Зажмурившись,
я все-таки смогла его выпить. Ксюня надумала заказать еще.
– Я больше не хочу, – стала отказываться я.
– Ты думаешь, я хочу? Надо!
В животе моем все булькало, мне даже казалось, там рыбки плавают. После четвертого
бокала я решительно встала из-за столика и поволокла охмелевшую подругу домой.
– Ой, смотри какая собачка! – заплетающимся языком шелестела Ксюня в умилении.
– Кис-кис! Иди сюда, дружок!
Ксюня потянулась к лохматой дворняге. Я вовремя подхватила ее и оттащила от
пса.
– Пошли домой, спать пора, – вздохнула я, понимая, что наутро буду помнить абсолютно
все.
Наутро Ксюня клятвенно заверяла меня, что она все помнит и голова у нее не болит,
почти. Поэтому сегодня вечером мы можем вновь встретиться у нее дома.
– Смотри, что я нам купила! – радостно распахнула передо мной дверь холодильника
Ксюня.
Я ахнула: холодильник был забит коктейлями в баночках.
– Они вкусненькие! – сказала Ксюня и откупорила банку.
– Ну, за нас! – произнесла я примитивный тост, и мы начали пить.
…Дождь становился все сильнее и холоднее. Я сидела на остановке и плакала. На
меня вдруг навалилась мировая скорбь. Маршрутки давно уже не ходили, а денег
на такси не было.
Вдруг напротив меня остановилась машина и замигала фарами. «Ну вот, – безнадежно
подумала я, – еще и на извращенцев нарвалась…» Дверь машины распахнулась, и
из нее вышел Макс.
– Давно здесь сидишь? – поинтересовался он, заталкивая меня в машину.
– «И… сын ошибок трудных, и гений парадоксов друг», – почему-то процитировала
я и заснула.
Проснулась в обед. За окном светило солнце, а я поняла, что отчетливо помню,
как вчера под дождем сидела на остановке. Стала звонить Ксюне, она промычала
в трубку что-то нечленораздельное и отключила телефон. Вечером перезвонила мне
и сказала, что со мной она в таком темпе сопьется, а потом попросила больше
ей не предлагать никаких пьянок, хотя бы в следующие две недели.
«Как будто я специально не пьянею», – подумала я, и тут позвонил Макс и пригласил
на день рождения своего друга. Друг этот был только что защитившийся аспирант,
интеллигент в третьем поколении и вообще человек высоких моральных нравов. Я
долго решала, что бы такое ему подарить, и остановилась на дорогущей вазе из
богемского стекла...
На свой день рождения интеллигент созвал, по-моему, всех молодых ученых города!
За столом сплошь были бородатые очкарики при галстуках. Я даже оробела... В
дверях нас встретили родители именинника. Потом, правда, они куда-то ушли. Подарок,
кстати, мой понравился всем: и имениннику, и его гостям. А Макс подарил какой-то
дорогущий коньяк.
Когда я вошла в комнату, то чуть не взвизгнула – я была единственная девушка
из всех гостей. «Очкарики» и «пиджаки» пялились на меня, а кто посмелее даже
подходили поболтать. Но все желали лично со мной выпить за знакомство либо в
честь именинника. А я как-то оробела и не могла отказать. «За знакомство!» –
чокалась я с новоявленным кандидатом технических наук. «За именинника!» – выпивала
я залпом с младшим научным сотрудником. И тут все закружилось и понеслось: лица,
смех, вопросы, предложения. И из всей этой карусели можно было разобрать лишь
радостные возгласы: «За знакомство!», «За именинника!», «За именинника!»…
Я проснулась. Осторожно открыла глаза: я дома. Хотела посмотреть на часы, но
адская боль пресекла все дальнейшие попытки двинуться с места.
– Ооо, – застонала я.
Вдруг в комнату вошел Макс с мокрым полотенцем в одной руке и стаканом с водой
в другой.
– Проснулась? Ты зачем вчера так напилась? – спросил Макс и протянул мне стакан
с водой.
Я схватила стакан и залпом выпила прохладную водичку.
– Ты хоть помнишь, что ты вчера творила? Зачем ты стала рассказывать, как однажды
пошла в клуб и надела кофточку задом наперед? А хозяйскую кошку зачем терроризировала,
в шкафу запирала? А помнишь, как ты отплясывала с преподом из университета?
Ты его еще за усы дергала. Именинник так никогда и не попробует моего подарка
– ты решила «на посошок» выпить коньяка, стала наливать его в рюмку и весь пролила
на паркет! А где ты понабралась этих пошлых тостов и матерных анекдотов? Я вчера
чуть со стыда не сгорел. Хорошо, что я успел тебя схватить, когда ты со стула
надумала Верку Сердючку петь. Ну что ты так смотришь? Неужели не помнишь? И
даже то, что сама и разбила свой подарок? Сколько стоила эта ваза?
– Вся моя зарплата, – пролепетала я. – Макс, неужели все это я вчера натворила?
– Да ты вчера так напилась, я еле тебя успокоил. А ты ничего-ничего не помнишь?
Совсем?
Я закрыла глаза и задумалась. Кошка, ваза, усы… В голове до сих пор звучало:
«За знакомство!», «За именинника!». Так-так-так... Коньяк, ваза, младший научный
сотрудник… И вдруг я открыла глаза и резко села на кровати:
– Макс! – завопила я, превозмогая боль. – Макс! Я все это…
Я помолчала, а потом прошептала с таким видом, будто поведала самую страшную
тайну:
– Макс, миленький, я все это ПОМНЮ!!!
P. S. Так стыдно мне не было никогда…
Юлия НЕСЕРИНА
Опубликовано: 2008-10-15
|
