СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА
И на войне было место необычному...
В книге Александра Семеновича Чуянова, первого секретаря Сталинградского
обкома партии и одного из организаторов обороны Сталинграда, есть упоминание
о факте, произошедшем с ним. Однажды во время Сталинградской битвы к нему на
прием пришел капитан. Представили его как командира ОВР. Александр Семенович
подумал: «Видимо, какая-то секретная служба ОВР, мне неизвестная».
У бравого военного секретарь обкома спросил: «А какой у вас личный состав и
что нужно?». Ответ капитана вновь озадачил Чуянова. «У меня личный состав 300
едоков, а на прокорм нам надо всего лишь тонн 100–150 сена», – был ответ. Ничего
не понимая, Чуянов спросил: «Вам – сена? Зачем оно вам?». «Да нет, не нам. Сено
нашим верблюдам, они очень в нем нуждаются. А я – командир отдельной верблюжьей
роты – ОВР», – пояснил капитан. И оба улыбнулись.
Александр Семенович сразу же позвонил в облисполком, и командиру немедленно
было выделено в счет фондов фронта 150 тонн сена. Капитан ушел довольный быстрым
решением его проблемы.
А потом я встретилась с верблюдами на фронтовых фотографиях и вычитала интересную
историю в книге Евгения Носова «Усвятские шлемоносцы». Что же с ними случилось
на войне?
Верблюд честно нес свою «воинскую службу», да вот в войну не только солдату
бывало голодно и тяжело. Представим то далекое время. Уже Красная Армия гонит
врага за пределы своей Родины, очищает землю от полчищ ненавистного завоевателя.
Война перешагнула государственную границу СССР. Переправа. Страшная толчея.
Всем хочется быстрее переправиться на тот берег. Ретивый военный «рулит» войсками
и вдруг… Какая-то лохматая непонятная морда двигается на него среди военной
техники. Испытав внезапный испуг, он узнал верблюда, медленно приближающегося
к мосту. Военный истошно заорал: «Куда? Назад!». К нему уже подошел верблюд,
тянувший за собой телегу. Бока у него были впалые, да и шерсть висела клоками,
но морда была спокойна и философски умна. Животное, пожевывая, молча взирало
на людей.
А военный старался. «Кто хозяин? Чей верблюд?» – повысил он голос. Перед ним
вытянулся по струнке солдат. Он был немолод. Гимнастерка на нем была выгоревшая,
видно, много солдатского пота впитала, да и солнце жгло ее, и дождик выстирывал
на солдате. «Мой помощник, верблюд», – ответил тот с испугом. «И куда же ты
с этой животиной прешься? Ты хоть соображаешь, что на той стороне – заграница?»,
– мучил его вопросами рьяный капитан. «Но ведь жалко его, мы идем издалека»,
– пытался защитить друга солдат. Неизвестно, чем бы закончилась эта стычка на
границе, если бы…
Вдруг все рода войск, ожидавшие переправы, как-то необычно быстро утихомирились.
Как ветерок пробежал по всем волнами: «Командующий! Командующий!». Со взгорка,
через расступавшуюся технику и воинов, подъехала машина. Из нее выпрыгнул командующий.
Он подошел к верблюду и спросил капитана: «В чем заминка?». Тот начал объяснять,
что не пропускает верблюда: «Солдат не понимает, что заграница будет над нами
смеяться! Что, у нас техники достойной нет? Не хватало еще на верблюдах воевать
за границей».
Командующий прервал его тираду и спросил солдата:
– Откуда идешь, отец?
Солдат, поборов робость, с гордостью ответил:
– Из Сталинграда. И он со мной из Сталинграда.
– А что ж ты его на коня не поменял? – был новый вопрос.
– Так ведь фрицы всех коней в Сталинграде съели и даже кошек и собак. А потом…
Он же терпеливый и некапризный. Бывает, раз в неделю покормлю, а он тянет телегу
и орудия на ней. Так вместе и воюем, – рассказывал солдат с любовью. Командующий
с интересом рассмотрел верблюда и сказал капитану:
– Пропустите, капитан. А техники у нас достаточно, чтобы показать врагу нашу
силу.
Спокойно созерцая все воинское братство, на равных с ним перешел наш верблюд
из Сталинграда переправу на границе и пошел дальше нести людям мир и жизнь,
помогая уничтожать фашизм на земле.
…Собираю фотографии, иногда их ксерокопии, те, где сфотографирован верблюд.
Вот на фото: наш поселок СталГРЭС, именно деревянные дома, потому что ближе
к станции стоят и сейчас каменные двухэтажные дома поселка СталГРЭС. Двухэтажные
дома-бараки, которых теперь нет. Два верблюда идут в упряжке, а рядом немецкие
военнопленные. Впереди пленный с папиросой во рту несет вместе четыре котелка
с едой. Подпись под фотографией: «В освобожденном Сталинграде. Февраль 1943
года». В это время у нас в Бекетовке был организован лагерь для военнопленных
№ 108. Располагался он в одноэтажных бараках, находившихся тогда за этими двухэтажными
домами-бараками на луговине. Немцы называли нас: лагерь смерти Бекетовка. А
для меня это моя малая родина. Здесь я после войны росла и взрослела. И бараки
эти помню, и места эти.
А вот еще фото: остатки каменных зданий в Сталинграде. На телеге едет женщина.
Белый платочек на голове. Чистая уже площадь. Видимо, первое мирное лето 1943
года в Сталинграде. А телегу везет верблюд. Подпись: «Первый грузовой транспорт.
1943». Война ушла от Сталинграда, и стала налаживаться жизнь. А верный, выносливый
помощник человека шел с ним по жизни рядом.
Но вот фото в Берлине пробудило во мне чувство радости и гордости. Стоит красавец
верблюд в Берлине, а на его попоне надпись: «От Сталинграда до Берлина».
Как хочется верить, что именно тот верблюд, что переправлялся на границе, и
шел из Сталинграда, был сфотографирован в Берлине в 1945 году.
Хочется закончить зарисовку о верблюде с юмором. Мой муж был родом из Палласовского
района. Будучи в гостях у родителей, он, дурачась, стал дразнить верблюда. Умное
животное, доведенное до предела терпения, ответило достойно. Муж получил от
верблюда заслуженную награду – отличный плевок в лицо обидчику – прямо и точно.
Как будто тот сказал: «Не нарывайся, получишь сдачу».
А сама я, думая о причинах непобедимости нашего народа в ней – Великой Отечественной,
прихожу к выводу: даже наш верблюд дошел до Берлина и, смачно плюнув в морду
врага, объяснил им, как учил их канцлер Бисмарк: «Никогда не надо ходить на
Россию войной». Это они и сами стали понимать в Сталинграде.
Дэя ВРАЗОВА
Опубликовано: 2008-08-20
|
