Зачем нам инвалиды?!
У Орхана Гусейнова целый «букет» заболеваний: детский церебральный паралич,
эпилепсия, хронический гепатит, воронкообразная грудная клетка. Ему двенадцать
лет, но внешне мальчик выглядит максимум на восемь.
Не инвалид!
В феврале 2006 года, несмотря на перечень болячек, родителям ребенка выдали
справку, в которой значилось: Орхан Гусейнов инвалидом не признан.
«Это что же получается, – не понимает заключение экспертов мама Орхана, – столько
лет врачи твердили, мол, ребенок инвалид, а теперь он внезапно вылечился?»
С таким же заключением экспертов МСЭ столкнулась и мать Александра Попова Лариса
Геннадьевна. Она сама инвалид, с диагнозом «рассеянный склероз» живет уже более
10 лет. Сначала передвигалась с бадиком, а после того как два года назад ее
сбила машина, вообще не выходит из дома. Александр Попов с детства «был» инвалидом,
в прошлом году, когда ему исполнилось 18, в МСЭ Саше дали третью группу, а в
этом и вообще никакой...
«Когда он пошел на переосвидетельствование, врачи сказали: «Вы нигде не учитесь,
не работаете, вам надо бы устроиться куда-нибудь». Не только слова медиков,
но и финансовая нужда заставили Сашу найти работу. Работу получил (на стройке
разнорабочим), а статус инвалида потерял. Самочувствие Попова врачи определили
по больничной карточке. «Раньше вон сколько жалоб было, а теперь все нормально.
Ноги, говорите, болят? Ничего страшного, это временно», – вот так, по словам
Ларисы, прошел разговор медэкспертов с ее сыном.
История № 2
На родителей Артура Кудюкина диагноз «миопатия Дюшина» обрушился словно снег
на голову. Отец потрясения не вынес и оставил семью. Мать же в одиночку лечит
неизлечимо больного ребенка. Почти три года Светлана обивала пороги, пытаясь
добиться для сына статуса инвалида. Буквально пару месяцев назад на очередном
переосвидетельствовании это у нее получилось...
Светлана Кудюкина, мать Артура:
– Инвалидность – это как приговор. Рос нормальный ребенок, мы долго с отцом
не обращали внимания – худенький мальчик, ну и что? Походка какая-то странная,
так не всем же одинаково ходить. А потом выяснилось, что у Артура мышечная дистрофия.
Вот теперь нигде не учимся. Я его в колледж пристраивала, а он по лестнице ходить
не может. На перилах виснет, а ребята над ним смеются. Сходил один день и все,
сказал: «Не могу, не буду». Вот теперь не знаю, как нам дальше быть и что делать?!
Да, Артуру дали инвалидность, но сколько лет Светлана доказывала, что ее сын
действительно неизлечимо болен! А в следующем году будет очередное переосвидетельствование,
и кто знает, может, эксперты решат, что мальчик «выздоровел».
Отчаяние и безвыходность – вот что я увидела в глазах родителей. Ведь, как ни
странно, вердикт: «инвалидом не признан» получают дети социально незащищенных
слоев населения, дети, чьи родители слабо разбираются в законах и, как правило,
не могут, а главное, не умеют отстоять свои права.
– На каких основаниях ребенку определяют инвалидность? – с этим вопросом
мы обратились к Людмиле Гичкун, руководителю – главному эксперту по медико-социальной
экспертизе.
– Мы действуем в соответствии с приказом Минздрава соцразвития № 535 от 22 августа
2005 года и Постановлением Правительства № 95 от 20 февраля 2006 года. Это два
основных документа, в соответствии с которыми и работает учреждение медико-социальной
экспертизы. Существует совокупность критериев для признания лица инвалидом.
Первое условие – это заболевание. Второе – ограничение жизнедеятельности. И
третье – необходимость осуществления мер социальной защиты. Это такие меры,
как санаторно-курортное лечение, пенсионное обеспечение и так далее. При отсутствии
хотя бы одного критерия инвалидность не определяется.
– Людмила Петровна, как вообще определяется, есть ограничение жизнедеятельности
или нет?
– Этому обучают в медицинских университетах. Главный критерий – это выраженность
функциональных нарушений, которые остаются после того, как проведены все реабилитационные
мероприятия. То есть больной пролечился в стационаре, в поликлинике, в санатории
и у него остались стойкие необратимые нарушения, приводящие к ограничению передвижения,
самообслуживания, контроля за своим поведением.
– Количество инвалидов в нашем регионе растет, снижается или стабильно?
– Количество впервые признанных инвалидов ежегодно уменьшается. Один из критериев
снижения – адекватность и эффективность реабилитационных мероприятий, которые
получают наши больные в полном объеме.
– Что делать, если родители не согласны с решением медико-социальной экспертизы?
Куда обращаться?
Елена Евтеева, руководитель некоммерческого партнерства «Волгоградский медицинский
правовой центр»:
– Для начала есть главное областное бюро, затем федеральное, и наконец законодателем
определена возможность подачи соответствующего заявления в суд.
– Какова вероятность выигрыша подобного дела?
– Проводится независимая медико-социальная экспертиза. Однако на сегодняшний
момент у нас нет действительно независимых органов, которые могли бы осуществить
ее. На практике судом назначается такая же экспертиза, только в другом регионе.
Опять-таки у нас получается, что правая рука должна судить левую руку, что,
как мы понимаем, практически невозможно.
Вот такая нерадужная перспектива у людей с ограниченными физическими возможностями.
Даже наличие неизлечимого заболевания не является основанием для признания ребенка
инвалидом. Если врачи сочтут динамику развития болезни положительной, инвалидность
не определят. И неважно, что ДЦП или миопатия Дюшина не лечатся и человек, даже
пройдя полный курс реабилитации, по гроб жизни останется больным.
Анастасия МОРЫЛЕВА
Опубликовано: 2008-07-10
|
