Сталинградская бабуля: душа и двери нараспашку Я, Маша Ромащенко, жизнелюбивый человек: танцую в центре «Истоки», рисую, играю и активно творю в детской общественной организации «Созвездие талантов». В эти дни 65-летия Сталинградской битвы очень хочу рассказать о бесстрашии и находчивости моей прапрабабушки в военные годы. Ее зовут Евдокия Георгиевна Сафронова. К сожалению, сейчас она уже умерла, но память о ней осталась! Последний раз я была у нее в гостях в 2004 году. Дверь в квартиру была распахнута настежь. В глубине комнаты за кухонным столом сидела моя родственница, не реагируя на мой настойчивый стук по двери. Оглянулась лишь на громкий оклик, когда я по коридорчику дошла почти до самой кухни. На мой вопрос, почему она сидит одна при распахнутых дверях, махнула рукой: – Чтобы знали, что я дома. Если закроюсь – не услышу, что стучат, а пришедшие ко мне думают, что меня нет дома, и уходят. Не каждый живущий в многоэтажке, где люди порой не знают в лицо соседа по лестничной площадке, рискнет вот так весь день сидеть при раскрытых настежь дверях – не то время. Это прежде, лет эдак 40 назад, люди, уходя из дома, просто прикрывали дверь и ставили возле табурет. Все знали, что хозяев нет дома, и уходили, не зарясь на оставленное без пригляду добро. Да и сколько его было, того добра-то, в крестьянских семьях! Главным богатством здесь всегда были дети. Чем больше, тем лучше. В родительской семье Евдокии Георгиевны Сафроновой, или как ее теперь называют, бабы Дуси, было девять детей. Если б не война, может, и у Евдокии было бы не меньше детей, чем у ее родителей. Когда ее мама умерла при очередных родах, Дуняше было 9 лет. Вскоре отец привел в дом другую женщину, у которой детей тоже была «куча мала». Так и жили «цыганским табором« в хуторе Куркино. Отец, без одной руки (последствия участия в Финской войне), был пастухом, а ребятишки с 6–7 лет ходили у него в подпасках. – Я закончила только два класса, – вспоминает далекие 20–30-е годы Евдокия Георгиевна. – Нас, девчонок, отец в школу не пускал. Говорил, незачем нам учиться, все равно всю жизнь с рогачом у печки простоим. Так и осталась я малограмотной... В 17 лет выдали Евдокию замуж за колхозного тракториста, вернее, бригадира тракторной бригады. В то время трактористы на селе были первыми людьми! Летом 1941 года в молодой семье родился первенец Егорка. А через пару месяцев Егора-старшего забрали на фронт. И сельские девчата, и молодые женщины, проводив женихов и мужей на войну, пересели на их трактора – надо же было кому-то пахать землю и растить хлеб. – Собрал нас бригадир Павел Павлович Пучков, – рассказывает баба Дуся, – показал, как трактор заводить да куда руль поворачивать, – и вперед, за работу. Ей достался старенький трактор СТЗ, который без кабины: руль, мотор, железное, полукругом, сиденье да колеса. В холодное время сиденье застилали соломой и всю смену «ерзали» на нем, чтобы на ухабах подстилка не соскользнула, иначе всю «пятую точку» отобьешь. В те суровые годы работали и днем, и ночью, стараясь не только выполнить, но и перевыполнить установленную норму. Ночью работали при свете фар, а при их поломке – перед трактором по борозде шел кто-нибудь из бригады с «летучей мышью» (зажженный фонарь) в руках, освещая путь, а тракторист ехал следом. Егорку, которому было несколько месяцев от роду, Евдокия брала с собой в поле (декретных отпусков тогда не давали – война), оставляя его в сарайчике на полевом стане. Присматривать тогда за ним было особо некому, и холодной осенью полугодовалый мальчонка простыл, заболел воспалением легких и вскоре умер. Летом 1942 года немцы приблизились к Сталинграду, стали бомбить его и пригородные поселки. В Куркино, где расположился госпиталь, поступали раненые, а над селом стали появляться немецкие «рамы», ведущие воздушную разведку. Однажды случилось то, о чем Евдокия Георгиевна решилась впервые рассказать лишь многие годы спустя. В тот день, осенью 42-го, в поле ее напарником-прицепщиком был хуторской старик. В обед Евдокия села перекусить, а тот, чтобы не терять время, продолжал работу на тракторе. Он отъехал уже далеко, когда появилась немецкая «рама». Вдруг самолет опустился на поле рядом с местом, где обедала Евдокия. Из него вышел тщедушный немецкий летчик. Подскочив к женщине, он ухватил ее за плечи, стал трясти и орать на ломаном русском языке: «Где русский зольдат?» Евдокия – женщина не из робких – вспомнила, как милиционер обучал их приемам самообороны на случай встречи с дезертирами, и, в свою очередь, ухватив немца руками, так «крутанула» его, что тот упал. – На мне были толстые ботинки на широком каблуке, – вспоминает она, – да и сама не из маленьких – 98 килограммов чистого весу. Я изо всех сил саданула упавшего немца ботинком промеж ног. И так и лупила его то ли от ненависти, то ли от страха до тех пор, пока он не затих. И только осознав, что он уже больше никогда не встанет, ушла подальше от этого места. И никому об этом не рассказывала – боялась... В январе 1943-го Евдокия получила на мужа-танкиста похоронку. В память о нем у нее осталась одна-единственная фотография, где они вместе. После тяжелого ранения в 42-м он каким-то чудом заехал домой на пару дней перед возвращением из госпиталя на передовую. В один из этих счастливых дней они и сфотографировались. Восемь лет проработала Евдокия Георгиевна на тракторе. Может, и еще бы продолжала она управлять «железным конем», растить хлеб под мирным небом. Но зрение подвело. Как-то, еще в войну, ремонтировала она свой СТЗ, и кусочек бабита, отлетев, попал ей в глаз. Осколочек в больнице удалили, а лечиться отложили на потом – не до нее, раненых надо было спасать... ...Сидя за столом, на котором лежат упаковки с различными лекарствами и три футляра для очков, рассматриваем с бабушкой награды, заработанные за 40 с лишним лет трудовой деятельности. Это медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», которой ее наградили в мае 1945 года, нагрудный знак «Лучший тракторист», медаль ветерана труда «За долголетний добросовестный труд», юбилейные медали – к 30-летию Победы – «Участник трудового фронта», другие медали и многочисленные Почетные грамоты. Вот вам и баба Дуся! Не каждый может похвалиться такими наградами. Смотрю на нее и удивляюсь: неприметная с виду старушка в выгоревшем платочке, старенькой вязаной кофте, стоптанных тапочках... Мимо такой пройдешь – не заметишь. А, поди ж ты, молодым да резвым у нее учиться и учиться. Терпению, трудолюбию, скромности, доброте, жизненной стойкости, житейской мудрости, наконец. Сколько их, таких вот неприметных старушек и старичков, которые в годы войны и после не щадили ни сил, ни здоровья, ни самой жизни для защиты и благополучия своей страны. И я горжусь, что среди них была и моя милая прабабулечка – Евдокия Георгиевна Сафронова. Мария Ромащенко, школа № 35 Опубликовано: 2008-01-31

Имя или ник: Email: Комментарий: