Андрей Выстропов – художник-мыслитель
Несколько лет назад известный волгоградский художник Андрей Выстропов, чье
имя знакомо ценителям современной живописи не только в России, но и за рубежом,
вернулся в родной город из Праги на постоянное место жительства. Уехав в 1992
году в столицу Чехии, художник вместе с братом Василием создал там арт-агентство
«Сталкер», которое процветает и по сей день.
– А почему вернулись?
– Соскучился по родной земле, по рыбалке. Кроме того, мое физическое нахождение
там стало необязательным: агентство работает, выставки проходят в разных странах,
на вернисажи я туда летаю, а живу здесь: все-таки здесь интересней жить. Все
равно человек себя здесь органичней чувствует, когда не стреляют. Хотя ассимилироваться
за границей было несложно, и сейчас у меня много друзей в разных странах, с
языками проблем не стало, все равно мы там чужие. У нас другой менталитет. Ценности,
которые в тебе здесь приобретались, все равно так в тебе и останутся: как ты
научился ходить, так и будешь. Поэтому в любом случае там приходится подстраиваться.
Да вообще странные мы немного, потому что 70 лет в «клетке сидели» под «железным
занавесом», а теперь нас выпустили. Сегодняшнее поколение 15–20 лет уже другое,
нежели наше. Они по-другому смотрят на мир: более раскрепощенно. А мы-то дикие,
дети застоя. Я уехал из России потому, что в 92-м году здесь началась карточная
система, а я только что закончил академию (3 года как) и думаю: «Какие заказы
здесь будут, когда носки по карточкам…» Я благодарен судьбе, что уехал. Было
интересно все начинать с нуля. А теперь необходимость пребывания там постоянно
отпала. Тем более что проблем с перемещением нет, и я могу в любой момент поехать,
куда мне нужно. За границей я очень устаю. Картины в основном все мои в Европе
(около 80 полотен). И на данный момент у меня уже есть договоренность на выставки
на полтора года. А здесь у меня дом, семья, друзья.
– Отличается ли отношение к художникам за границей и в России?
– В европейских развитых странах к художникам совсем другое отношение. Там государство
поддерживает культуру. У нас в России на культуру денег, как всегда, не хватает.
И уже лет 15 нет никаких заказов от государства. У нас не организовывают выставки,
где художник может показать свои произведения. Все на уровне самодеятельности:
либо на Аллее Героев что-то организовывают, либо продают еще где-то. В лучшем
случае мой вариант: организовать самому агентство. Если театры еще хоть как-то
поддерживают: какие-то строки в бюджете есть, то на изобразительное искусство
нет. У меня за границей нигде никогда деньги не брали за выставочный зал. В
Волгограде в Музейно-выставочном центре взяли деньги за мою выставку, хотя и
так неплохо заработали на билетах. Сейчас я снова готовлю выставку в Москве,
уж если ее и готовить в России, то только в Москве, потому что другие города
ничего не решают. К примеру, написал я картину к 60-летию Сталинградской битвы
«Сталинград – с нами Бог!», которая давно у меня задумана была. Но, оказалось,
что особо это никому не надо в плане государства. Сюжет картины: Иисус Христос
идет с нашими солдатами и несет гранатомет вместе с ними. Самое парадоксальное,
что не волгоградские музеи заинтересовались этим произведением, а один немец,
хотя у него дядя погиб под Сталинградом. И вообще подданным Германии, которым
его показали, было больно это видеть. Тем более что у немцев во время Великой
Отечественной войны на бляшках было написано: «С нами Бог!» А я сказал, что
это картина по поводу того, что они ошиблись: «С нами Бог!» Когда до Волги оставалось
100 метров, исход этой битвы был практически предрешен, и явно не в пользу русских
бойцов, произошло чудо, которое до сих пор не могут понять ни русские военные,
ни немцы. И иначе как знак свыше это расценивать нельзя.
– Сразу по приезду из Праги в 2001 году вы изъявили желание расписать Храм
Всех Святых на Мамаевом кургане.
– И сейчас хочу. Он же еще не расписан – денег нет, т. к. средств надо много.
Кроме этого, сейчас ведутся проектные работы храма Александра Невского. Его
тоже хотел бы расписать. Потому что в Германии я расписывал Евангелический костел
(роспись состояла из 17 композиций на темы Ветхого и Нового завета – прим. авт.),
а в Волгограде, на родине, нет.
– Какие новые тенденции в мире искусства сейчас существуют?
– К сожалению, реалистическое искусство уже во всем мире приказало долго жить.
В 10–20-х годах прошлого века появилось абстрактное искусство, хотя я к нему
и хорошо отношусь, но оно выбило это все из контекста. В Европе и в мире вообще
даже на уровне образования реалистическое искусство затихать стало и благополучно
к концу 20-го века, даже к середине, затихло. И уже в мире практически нет учебных
заведений, где бы преподавали реалистическую школу. В России, в частности, Санкт-Петербурге,
это пока сохранилось. И то потому, что Академия художеств в Санкт-Петербурге
практически вся основывается на итальянской живописи эпохи Возрождения, которая
считается самой высокой. За границей живописи сейчас нет вообще. Есть инсталляции,
объекты, видео-арт и др., а самих холста, масел, красок уже нет. Живопись воспринимается
как прошлый век: у критиков тенденция такова, что это уже устарело, изжило себя
и никому не нужно. Но это, согласитесь, странно, в музыке же осталась классическая
музыка (потому что это основа), причем появился хип-хоп и другие музыкальные
направления. То же самое с балетом. А здесь нет: за границей никто не рисует,
никто не учится рисовать, потому что нет учителей. Пытаются открывать частные
студии, но они вызывают на данный момент мало интереса. Для меня эта ситуация
не совсем понятна, т. к. все-таки живопись – это основа изобразительного искусства.
И так, как работаю я, там уже практически не работают и не преподают. Получается,
нет основы. Для начала любого дела нужна школа. Например, в музыке сначала нужно
выучить ноты, а после можно хоть на консервных банках играть. А получается,
что учат на консервных банках играть без нот. Вот так-то.
– А какой вы можете дать совет начинающим художникам?
– Если ты не можешь быть не художником, тогда иди в художники. Если можешь быть
не художником, то иди в любую другую профессию. Сюда надо идти, когда ты без
этого уже не можешь дышать. Вот тогда ты чего-то в этой области добьешься. Нужно
очень много и серьезно учиться, как и в любой профессии, потому что это сложный
труд. А если сомневаешься и думаешь, насколько это прибыльная профессия, то
не стоит. Сомнений не должно быть: идти или не идти. Я поздно начал заниматься
живописью – в 15 лет. До этого я вообще не рисовал. И в один день я почувствовал,
что хочу заниматься только этим. И тогда начал фанатично работать по 10–12 часов
в сутки. Это нигде не прочитаешь, это надо почувствовать. Работа должна быть
удовольствием. А иначе ничего не получится. Вот, например, бедных детей с пяти
лет загоняют в художественные школы. Они там что-то рисуют, пока им все это
не надоест до жути. Все рисование в каторгу превращается. Вряд ли из них получатся
настоящие художники.
– А у вас ученики есть?
– Да нет, я не преподаю нигде. Для любого дела должно быть два стимула: моральный
и/или материальный. Материальный в России отпадает сразу: на бензин не хватит,
чтобы ездить на занятия. Моральный: если бы были ученики, готовые эти знания
брать, я бы передавал опыт, т. к. мне есть что передать. А то их придется загонять
палкой на занятия. Это неинтересно. Я бы с удовольствием вел мастерскую в Волгограде
как филиал вуза, если бы таковую открыли.
– Давайте поговорим о вашем творчестве. На вашей картине «Добро и Зло» изображены
две девушки, символизирующие две стороны «одной медали», они обе улыбаются.
А за ними стоит мальчик и грустно на них смотрит. Понятно, что добро улыбается
(это ему свойственно), а зло-то чему радуется?
– Нравится нам или нет, хорошо это или плохо, но мир устроен так, что есть добро
и зло. Причем самое противное, что мы не можем определить, где добро, а где
зло. Сегодня определяем, а завтра мир переворачивается, и оказывается, что все
наоборот: я думал, что это мой друг, а он оказался моим главным врагом. Т.е.
все это относительно. Для кого-то одно действие покажется добром, а для другого
– злом, с какой стороны смотреть. Например, США бомбили Югославию. Для Югославии
– это зло. США думали, что делают добро. Это сложно, но к этому нужно относиться
философски. Если бы не было зла, как бы мы определяли, что хорошо, а что плохо?
Добро и зло не могут жить друг без друга, они холят и лелеют друг друга. Должно
быть равновесие, иначе мир перевернется.
– Очень интересная картина «За пять минут до любви»: можно прямо сюжет придумать.
– Здесь целая история. У меня есть идея: сделать скульптуру. Сидят два хулигана
в джинсах – городских ангела – на перекрестке, и один из них с завязанными глазами
целится из лука… за пять минут до любви. И ситуация такая: эти хулиганы побалуются,
а мы потом всю жизнь разбираемся. Я думаю, было бы интересно. Назначались бы
встречи у этой скульптуры, и каждый мысленно надеялся, чтобы эта стрела попала
в него. Это было бы своеобразное место для влюбленных. Для начала хочу сделать
маленькую скульптуру, а потом, надеюсь, со временем поставят и большую. Единственное,
что беспокоит: стрелы могут сломать. Поэтому обязательно нужно будет ставить
милиционера. (Смеется.) В городе у нас практически все скульптуры имеют военную
тематику. Их так много, что отношение к ним меняется: люди садятся рядом с ними
пиво пить. А «За пять минут до любви» поставить бы между институтами. И встречалась
бы молодежь не на Комсомольской, а у этой скульптуры.
Будем надеяться, что это в скором времени осуществится, и появится такое место
для нас, для молодежи, где смогут встречаться и влюбленные, и друзья, да и просто
отдохнуть студенты, сбежавшие со скучной пары…
P.s. А совсем недавно в Италии русское издательство «Белый город» выпустило
серию книг под названием «Мастера мировой живописи», одна из которых посвящена
творчеству волгоградского художника. Так что нам есть кем гордиться.
Лена Козловцева
Опубликовано: 2005-08-18
|
